Шлема не было.

Галиан обыскал всю мастерскую, но никак не мог его найти. Мандалорец поставил шлем на верстак всего на пару секунд для того чтобы взять в руки паяльник, но когда повернулся, то не обнаружил его на месте. Бу'шей – шлем – был неотемлимой часть мандалорского доспеха, который при должном уходе поможет выйти его обладателю из любой ситуации.

А Мидж эту самую часть потерял.

«Так, Мидж’ика, остановись и ещё раз подумай, да головой, а не шебсе. Ты всё обыскал, шлема тут быть не может. Раз ты убедился что бу’шея тут нет - смысл его искать? Лучше поискать следы того, кто его взял».

Как только наёмник стал мыслить в этом направлении, ответ на вопрос «куда делся его шлем» нашёлся быстро. От верстака к выходу тянулся мерзкий липкий след, и Мидж знал лишь одно существо, которое могло его оставить.

***

В их клане много чего переходило по наследству. Доспех Мидж получил от своего дяди, после того как последнему не повезло погибнуть на очередном задании; корабль-развалюху ему в наследство оставил отец. От него же Миджу достался стрилл. Кажущееся обрюзгшим животное натягивало кожу, когда начинало охотиться, а иногда использовало кожные перепонки чтобы летать. На воле стриллы были прирождёнными охотниками – именно поэтому древние мандалорцы их приручали. Считалось, что их охотничьи навыки должны уравновешивать то, что они повсюду оставляли след из слюней, не говоря уже об остром мускусном запахе. Как Галиан умудрился не почувствовать вони этого ворюги, когда тот пробрался в мастерскую? На насморк он пока не жаловался.

- Выходи, Чакаар, и сэкономишь мне время! Я тебя всё равно выслежу по следам, так что облегчи свою участь и не зли меня ещё больше!

Мидж был готов к тому, чтобы прирезать это вонючее существо, несмотря на то, что отец взял с него обещание хорошо с ним обращаться. Чакаар был старым стриллом, а так как стриллы живут дольше людей, отец хотел, чтобы о его любимце позаботились, когда его не станет. Плохо было то, что стриллов осталось не так много, и Мидж даже не мог ни с кем посоветоваться в вопросах воспитания такого домашнего животного. Обычно Галиан терпел его выходки, но сейчас Чакаар зашёл слишком далеко.

След из слюны ввёл в оружейную. Мандалорец не знал, что там могло понадобиться животному, но в любом случае, он выбрал плохое место для игры в прятки. В окружении оружия желание прибить зверя возрастёт многократно.

***

Видимо Чакаар ощущал волны гнева, которые излучал мандалорец, так как последний, размашистыми шагами войдя в помещение, нашёл животное сжавшимся в углу оружейной. Стрилл тихонько поскуливал, и виновато смотрел на своего вынужденного хозяина.

- Ты зашёл слишком далеко, вонючка. Отдай мне шлем, и быть может я не стану лишать тебя некоторых важных частей тела.

Во взгляде Миджа не было места жалости. С характерным щелчком из наручи выскочило боевое лезвие.

Стрилл заскулил громче, а затем, издав что-то напоминающее вздох, встал и отошел в сторону.

Бу’шей, который был до этого спрятан под его кожаными складками, сейчас был весь в слюне. Мидж хотел заорать на животное дурным голосом, если бы не то, что внутри этого шлема было.

Внутри него, свернувшись клубочком, лежало шесть маленьких щенков стрилла.

- О. О. Фьерфек, - только и смог выдать Галиан. Он знал, что стриллы были гермафродитами, но и подумать не мог, что ему доведется увидеть щенков Чакаара.

- Значит, ты использовал шлем, так как слишком стар, чтобы самому свить гнездо, ты, вонючий ди’кут? – уже без злобы в голосе пробормотал он, протягивая руку к шлему. Однако в то же мгновение верхняя губа Чакаара приподнялась, обнажая острые клыки. Стрилл угрожающе зарычал. Даже если он и был стар для того чтобы свить гнездо, он был готов защищать своих детей до самого конца.

- Эй, расслабься, - мандалорец отступил на шаг назад, поднимая обе руки вверх. - Мне всё равно нужен шлем. Давай так. Я сделаю для тебя и твоих деток гнездо, а ты вернёшь мне мой бу’шей. Идёт?

Чакаар пристально посмотрел на Галиана, после чего лёг рядом со шлемом, в котором спали его щенки. Мидж, посчитав это знаком согласия, развернулся и направился за материалами для гнезда.

- Чтоб я ещё когда-нибудь соглашался присматривать за животными, - донёсся раздражённый голос из коридора, который, впрочем, стрилла уже не волновал.

Можно не разговаривать 10 минут и активно дуться друг на друга. Можно не разговаривать и день, искоса бросая друг на друга подозрительные взгляды. Можно не разговаривать и два дня, откровенно волнуясь, но с гордой маской на физиономии изображать, что обоим все равно, а не разговаривать даже  нравиться. Но что делать с третьим днем, проводимым в тоскливом молчании? А здесь уже и активно дуешься, и волнуешься,  и все прочее -прочее- прочее, только еще очень боишься, что так и не заговорите, но все еще не можешь найти повод подойти и что-то сказать. А без повода страшно…
А все с чего! С чегоооо? Оба благополучно забыли.  А может так и не поняли?
Сильфа сидела в библиотеке и листала книгу, взятую с ближайшей полки. Содержание ее мало волновало, больше ее интересовал библиотекарь, активно изображающий работу. А Саймон, между тем, искренне верил, что работает и пытался на девушку не смотреть, но этому мешал ее  взгляд, который он буквально спиной ощущал. Но поймать ее так ни разу не получилось.
«Если так пойдет и дальше, то будет и четвертый день » - подумали оба.
  Эрмана взяла стикер со стола рядом с собой и что-то написала, приклеила к обложке. Саймон заметил, что девушка собирается уходить, и быстро что-то написав, положил бумагу на стойку.  Глядя ему в глаза сильфа положила книгу на стойку и, не читая, взяла лист. Уходить не торопилась.  Подождав минутку резко развернулась и направилась к выходу, нервно комкая бумагу. Саймон растерявшись ничего не сказал, завороженно следя за взмахами умопомрачительных ресниц. Притянул к себе книгу  и,  отвернувшись от уходящей сильфы, решил поставить печатное творение на полку. Посмотрел на обложку со стикером. Практически в тоже мгновение, девушка на ходу развернула  лист и замерла в дверях.
Он прочила « Что я сделала? Извини.  И  поговори уже со мной!»
Она прочитала « Что я сделал? Извини, я не хотел».
А в тишине библиотеки раздалось копошение, и  чей-то телефон жалобно зазвонил
…  Я обернулся посмотреть, не обернулась ли она, чтоб посмотреть, не обернулся ли я

Каждый раз, когда она улыбалась самой светлой своей улыбкой, она раздумывала, как прекрасно было бы сварить всех окружающих в кипящем масле или вывернуть им все конечности. Она ненавидела всех, всех, кроме него - Саймон был её единственной отрадой в жизни. Эрмана знала, что они вместе навечно.  Только вот её семья этого мнения не разделяла. Папочка, даже прячась в чужом шкафу, продолжал контролировать каждый её шаг через Урсуллу и постоянные телефонные звонки. Начальник нагло флиртовал, будто бы забыв, что сердце сильфы уже занято. Полтергейста было не выгнать с кухни. Вся ватага кошек активно линяла прямо на диван. А дети израсходовали весь трафик на компьютере, которым, между прочим, пользовалась и Эрмана.
Приближался Новый Год. И сильфа решила, что пора действовать. Больше никто не должен был мешать их с Саймоном счастью. Время - идеальное, все на какое-то время мирятся, радуются жизни и дарят друг другу подарки. Все расслаблены до такой степени, что Урсулла принимает подарки от Арканада и не относит к саперам и алхимикам! А уж пачка печенья милой Эрманы?
- С удовольствием! Сегодня же попробую!
"Минус 1" - начала отсчет девушка.
От Папки и от Мыши Эрмана решила избавиться одним махом.
1 этап. Дарим горячительное отцу.
2. Просим передать одну "очень хитрую штучку" для Мыши Шеру.
Финальная стадия. Шер не выдерживает и сразу по прибытие начинает разбирать "штучку". Взрыв+на проспиртованную ткань, бай-бай треть семьи.
Взрыв получился ещё эффектнее - Шер с собой принес пачку фейерверков.
Кошек Эрмана подарила Льеру в наборе "Всё для шашлыка". Уже в готовом к приготовлению виде.
Полтергейст Эрману за этим застал, но убежать от освященного ножа не успел.
А дети... дети. Скажем так, Кра-Тору в новый Год досталось анонимное угощение.
Га Дирг был слишком хитер для подобных подарков, но и у него была слабость.   
И не только та, подумав о которой, вы сейчас усмехнулись. И даже не та, о которой немного погрустили два человека.
Нет, не девушки, и не Аюки. А любимый фикус в горшке. Удобрение к которому и подарила сильфа своему обаятельному начальнику. А в удобрении были тяжёлые, но быстрые металлы, которые в течение 30 дней уничтожали человеческий организм.
Наступило 14 февраля. Эрмана подарила Саймону hand-made шоколад, и сейчас, счастливо улыбаясь, шла с ним под ручку вдоль опустевшей Старой площади. Саймон поражался тому, как стойко девушка перенесла потерю всей семьи, и волновался, что она держит эмоции внутри ради него. "А это вредно" - думал он, но решил подождать с этим разговором. Эрмана же думала о том, что теперь никто и ничто не разлучит их. Никогда.
Happy Bloody End

Тиха и безлюдна восточная ночь. Звезды-драгоценности рассыпаны но небу и зеленым  пятнам оазисов, часть из них скрывают темные барханы, и ветер неторопливо перегоняет их с места на место. Шорохи и редкие трепетания мелких животных тонут в шипящих переговорах песка и ветра. Спокойно и размеренно течет время в ночной прохладе, напряженно ожидая рассвета очередного палящего дня…
В идеале…
Обычно так оно и есть…
Но сегодня на восточную ночь ревниво набросили пылевую чадру, так что она, хвала всевышнему,  этого хаоса толком и не видела.
… Кубарем скатываясь с бархана  и оставляя за собой глубокие следы неслась темная фигурка ничем особым не примечательная. Ну,  разве что формами. Умопомрачительными формами, но это оставим. Фигурка бежала из последних сил, а за ее спиной все приближалось облако  вздымаемой пыли, злые крики и ржание коней, разносимые испуганным ветром. Немногочисленная ночная пустынная живность посильнее вкопалась в песок, а воровка искренне опечалилась, что она так не сможет. Беглянка нервно обернулась,  крепче прижимая к груди мешочек  и прибавила скорости. Загнанный разум отказывался смириться с жестокой правдой, что пеший конного все равно не обгонит. Дыхание погони уже обжигало спину, а вокруг была только пустынная гладь в которой и спрятаться то некуда. Воровка бессильно упала на колени и закрыла лицо руками, за ее спиной раздался торжествующий крик и она буквально услышала звук извлекаемых  из ножен сабель, кони нетерпеливо били копытами по песку. А воровке бежать больше было некуда. Мешочек преткновения упал в песок и сиротливо жался к девичьим коленям.
- Моли о прощении, воровка!  - раздался глумливый голос и … земля под ногами просела, и обрушилась вниз. Потоком песка,  кричащих и ржущих фигур  разбились они о стены и дно глубокой пещеры. Восточная ночь опять вернула свою нежную тишину, жестоко ссыпающуюся на песчаные насыпи на дне и тела мгновенно погибших глупой смертью.
Только и теперь спокойной красавице не видать было покоя, из под одной из насыпей чихая и плюясь выбралась воровка, все так же трепетно прижимая мешочек к груди. Куфия скрывавшая волосы и лицо потерялась в песке и выбеленные холодным лунным светом золотые локоны рассыпались по плечам. Девушка  с трудом поднялась, придерживаясь за отвесную стену. Не разбилась она только чудом, звездная россыпь зияла в дыре над голой, до которой долезть не представлялось возможным.
- Соберись! Это еще не конец - тяжело вздохнув светловолосая красавица оглянулась и завидев в стене нишу побрела к ней, свежепохороненные ее не радовали.
Воровка уже не могла определить как давно она идет, усталость все сильнее давила на плечи… А впереди забрезжил свет, и чудом спасенная прибавила шагу. Если это конец, то он будет светлым!
Открывшаяся ее взору картина отбросила все мысли, и даже мешочек, так старательно оберегаемый шлепнулся наземь.  В центре огромной пещеры, с пола до потолка покрытой замысловатой вязью и орнаментами, утопающей в свете не чадящих факелов, на расшитом золотом полотне лежал рубин размером с   арбуз. Свет отражался в гранях  и разливался по стенам создавая пугающе прекрасную атмосферу. Воровка заворожено пошла к нему, изящная ладонь само собой погладила камень, а на лице поселилась совершенно счастливая улыбка.  Рубин приветливо мигнул, и девушка воспылав к нему необъяснимым обожанием обхватило камень руками и прижала к себе.
- Теперь мы с тобой всегда будем вместе… - нежно прошептала она, прижилась щекой к прохладной поверхности. А за спиной раздался глумливый смешок. Воровка нервно обернулась и застыла с испуганно округлившимися глазами,  и сильнее прижала рубин к себе.  Заняв собой добрую часть пещеры от пола до потолка, грозно уперев руки в бока на нее хмурясь смотрел джин. Свет факелов отражался в его глазах, оказывается цвет гнева золотой… А рубин! Этот непостоянный сторонник Шайтана, мигнул и как по волшебству оказался в ладони джина.  Девушка возмущенно выдохнула и просверлила камень гневным взглядом. А пещеру заполнил грозный голос, небрежно перебрасывающего из руки в руку рубин, джина.
- Девочка, тебе разве не говорили, что воровать - это не по законам Шариата?

Гитарист, ирландец и просто хороший парень Симус о'Брайли хорошо знает, что такое первый день в новой школе. Хотя бы потому что имел счастье испытать всю глубину впечатлений на собственной шкуре, когда два года назад его семья переехала из Дублина в Бостон.
Он еще помнит все эти косые взгляды, шепотки за спиной. Не забывает, как невозможно найти место в столовой, хотя для него все проблемы уже позади. Он занял свое место на социальной лестнице новой школы, нашел свою ступеньку и вполне доволен жизнью.
Но память, лучший друг и враг, услужливо хранит воспоминания.
Поэтому когда учитель приводит в класс новенького студента, он, пожалуй один из немногих, смотрит на него дружелюбно и сочувствующие.
- Виктор Ли, студент из Таиланда, будет учиться у нас по обмену, - представляет учитель.
Симус с любопытством разглядывает новенького: невысокий (ниже даже самого Симуса, а он ведь тоже далеко не гигант), хрупкий. Вроде бы таец, но глаза голубые и волосы светлые, хотя в чертах лица все равно чувствуется что-то азиатское.
За спиной шелестят шепотки. Девушки оценили и не удивительно, он явно из тех, кто нравится девчонкам. Потенциальный конкурент? Посмотрим.
Новенький со спокойным любопытством скользит взглядом по классу. Волнуется? Возможно, но виду не показывает. Симус вспоминает, как два года назад сам стоял перед рядами из парт и не мог выделить лица в сплошных цветных пятнах перед глазами и явно выглядел и в половину не таким спокойным.
Хотя, может быть, чуть более веселым.
Когда он идет по классу до своего места, Симус ловит его взгляд и ободряюще улыбается. Просто на всякий случай, потому что помнит, как важно увидеть хотя бы одного дружественно настроенного человека.

Весь оставшийся день он краем глаза наблюдает за новеньким... за Виктором. Тот сторонится окружающих и не пытается идти на контакт, хотя, когда к нему обращаются, отвечает спокойно и дружелюбно. На перемене он исчезает.
Позже Симус видит его в коридоре с симпатичной блондинкой, которая весело о чем-то болтая, держит его за руки. Еще позже он выясняет, что блондинку зовут Урсулла и они родственники. Девушка производит фурор - неудивительно, с ее-то формами, лицом и экстремальным мини. На ее фоне брат почти не выделяется.
Как кажется Симусу, он и не особо стремится.
После обеда они снова в одном классе. На химии их разбивают по парам и Симус оказывается за одним столом с Ли.
- Привет, - он бросает сумку на парту рядом, устраивается на высоком лабораторном стуле вполоборота к парню. - Я Симус, рад знакомству.
Он протягивает руку. Рукопожатие у Ли крепкое и уверенное. Симусу импонирует то, что он при этом смотрит в глаза, мало кто может похвастаться такой открытостью.
Оставшийся урок они молчат, выполняя задание.
За весь день они больше не пересекаются.

За следующие несколько дней у Симуса входит в привычку присматривать за Виктором.
Своего рода ритуал: они здороваются, встречаясь у шкафчиков, иногда перебрасываются парой слов по пути на занятия. Работают в паре там, где приходится. Иногда обедают вместе.
Один раз к ним присоединяется Урсулла.
В остальном все идет как обычно: Симус плохо учится и много репетирует. За исключение того факта, что теперь он чаще появляется в школе.
Девушки в восторге.

Когда через пять дней Виктор не появляется на занятиях после ланча, он сначала не понимает, что не так. Смешно, но он начинает волноваться - обычно тот не опаздывает и не пропускает.
Симус сам не понимает, почему так беспокоится за этого парня, но чувство тревоги не оставляет и он отправляется на поиски.
Виктор обнаруживается на заднем дворе в компании местных гопников.
Его прижимают к стене, но, на удивление, тот не выглядит напуганным. Симус знает их главаря, о нем по школе ходят не самые приятные слухи. Когда тот проводит пальцем по щеке Виктора, Симус не выдерживает. Он помнит, как через неделю после перевода, его точно так же зажали в углу. О том, что произошло позже, он не хочет вспоминать.
Но это было два года назад и сейчас он не собирается позволить причинить вред другому новичку.

Симус не строит из себя героя, он нападает со спины, бьет сильно и по нужным точкам, как научили его друзья из ирландского квартала. Сейчас он защищает не только новичка, но и того парня, которым был два года назад.
Виктору хватает этой заминки. Симус краем глаза замечает, как он дерется: уверенно и спокойно, без злости, явно не в первый раз. Нападающих больше, но они отступают первыми.
Симус вытирает кулаком кровь с губы и поворачивается к Виктору.
- В порядке?
- В порядке.
Виктор выглядит слегка помятым, под глазом явно собирается расцвести фингал. Скула содрана, на рубашке оторван один рукав. Симус подозревает, что сам не многим лучше. Ухо саднит от особо удачного удара, костяшки пальцев содраны.
Возвращаться на занятия в таком виде явно не лучшая идея.
- Так.
Симус задумчиво трет татуировки на руках, потом мотает головой:
- Идем.

На стоянке в этот час почти никого нет - все на занятиях. Симус быстро проходит мимо рядов машин, Виктор осторожно следует за ним на некотором отдалении. Кажется, он несколько растерян.
- Смотри, - Симус, наконец, останавливается и поворачивается к Виктору. Ему больно улыбаться, но он все равно улыбается, как всегда, когда видит свою гордость.
За его спиной сияет на солнце хромированными боками зеленый спортивный мотоцикл. Виктор окидывает его взглядом и возвращается им к лицу Симуса. Тот от чего-то смущается и, чтобы не видеть этих ярких голубых глаз, отворачивается и начинает возиться с мотоциклом. Отстегивает второй шлем и, не глядя, отдает однокласнику.
- А куда, мы собственно, едем? - Виктор надевает шлем, садится на мотоцикл позади.
- Ко мне домой, - прежде, чем натянуть свой "интеграл", Симус снова улыбается. - Лечиться. Ты же не хочешь, что бы сестра волновалась, правда? Держись крепче.
Что отвечает Виктор он не слышит, но чувствует, как тот неуверенно обхватывает руками его талию.
Всю дорогу до дома сердце Симуса колотится как ненормальное, но он списывает это на адреналин. 

Уже у него дома Виктор произносит фразу, которая на несколько минут лишает Симуса слов:
- Кстати, да. Спасибо, что помог, но я вообще-то контролировал ситуацию.
Он несколько минут просто открывает и закрывает рот, не в силах сказать что-то осмысленное, а потом начинает смеяться.
Виктор все это время недоуменно смотрит на него, потом спрашивает:
- Я сказал что-то смешное?
Симус вытирает слезы с глаз, качает головой:
- Нет, ничего, не обращай внимания, - он протягивает ему грелку со льдом. - Приложи к глазу, а то завтра фингал будет - будь здоров.
Пока Виктор, запрокинув голову, держит лед, Симус ищет что-нибудь, чем можно замазать оставшиеся боевые раны. К счастью, йод и перекись - постоянные обитатели его комнаты.
Он смачивает ватный тампон перекисью и опускается на диван рядом с Виктором. Тот тянется забрать, но Симус отдергивает руку:
- Сиди уже, я сам. Лучше держи лед.
Пока он аккуратно обрабатывает ссадину, Виктор не двигается и, похоже, даже не дышит. Глаза закрыты, да и сам он натянут как струна, кажется, тронь - зазвенит.
Симусу ловит себя на неестественном желании коснуться чуть приоткрытых губ своими. От этой мысли ему становится страшно и он резко отдергивает руку:
- Ну вот и все.
Виктор наблюдает за Симусом краем глаза, пока тот ищет в шкафу футболку на смену его рубашке. Тот что-то тихо напевает под нос.
Виктор давно заметил, что тот за ним следит? Нет, следит плохое слово, от него веет низкопробным порно. Присматривает? Вероятно так, он чувствует покровительственное отношение ирландца с первого дня в школе. Понять бы еще с чего такая забота. Виктор не привык слепо верить людям.

Симус настаивает на том, чтобы отвезти его домой. Виктор живет в нескольких кварталах, ему не так далеко идти пешком, но ирландец говорит, что будет чувствовать себя виноватым, если с ним снова что-то случится.
Урсулла выбегает им на встречу, заслышав шум мотора возле дома. Она выглядит испуганной и взволнованной - по школе уже поползли слухи о драке с новичком. Она отвешивает брату подзатыльник и целует Симуса в щеку.
- В благодарность.
Симус замечает как темнеют глаза Виктора, но списывает это на набежавшее на солнце облако.
Когда они уходят в дом, он еще несколько мгновений смотрит таким похожим брату и сестре вслед и, разворачивая мотоцикл, уезжает.
Виктор смотрит на дорогу из окна своей комнаты, пока Симус не исчезает за поворотом.

Дни утекают, как вода сквозь пальцы.
Виктор постепенно осваивается в школе, заводит новых друзей.
Симус рад за него, но все чаще ревниво наблюдает, как он разговаривает о чем-то с неприступной красавицей Рин, на всю школу известной склочным нравом, которая непонятно что нашла в студенте по обмену. Или за тем, как к нему подсаживается поболтать Мани, миловидная девушка-неформалка, с которой Урсулла быстро нашла общий язык. Симус
убеждает себя в том, что это в порядке вещей.
В глубине души он жутко ревнует, но не признается в этом даже себе. Особенно себе.
Сюрпризом для всех становится то, что Виктор вступает в футбольную команду. Для всех, кроме Симуса - это он предложил ему заняться спортом и тот выбрал футбол.
А вот уже для Сиуса становится неприятным сюрпризом их внезапно установившиеся хорошие отношения с мечтой-всех-девушек, нападающим, отличником и просто идолом Алексом.
Когда в один из дней он видит Виктора, сидящего за обеденным столом вместе с "элитой", то решает, что тот больше не нуждается в "присмотре". А это значит, что можно вернуться к привычному образу жизни.
На следующий день вместо школы Симус идет на репетицию их группы.
Через неделю у них концерт в местном клубе.

Симус не появляется в школе уже третий день и Виктор начинает нервничать, не понимая, куда он пропал. А вдруг с ним что-то случилось? А вдруг он разбился на этом своем мотоцикле?
Виктор не находит себе места.
На четвертый он решается зайти к нему домой. Виктора встречает мама Симуса и его маленькая сестренка. Узнав, что они друзья, она приглашает его в гости и поет чаем с домашними пирожками. Шейла - так зовут сестренку - с визгом носится по всему дому.
Симуса дома нет.
Виктору нравится мать Симуса, она милая и похожа на ту мать, о которой он мечтал в детстве. Она радуется его аппетиту и ласково гладит по голове.
Симус так и не возвращается. Его мама говорит, что это, наверное, потому что у них скоро концерт и он сейчас много репетирует.
Так и не дождавшись его, Виктор уходит. Узнав, что они с Урсуллой живут одни, миссис о'Брайли вручает ему домашний пирог с яблоками.
Если припомнить, этими же яблоками пахли руки Симуса, когда он обрабатывал его ссадину.
Виктор понимает, что скучает.

- Ты в последнее время сам не свой, - Кир - барабанщик из их группы - присаживается рядом на высокий барный стул. Симус переводит на него взгляд.
- Я такой как обычно.
- Да ладно, - Кир хмурится. - Ходишь как в воду опущенный, на девушек не смотришь, улыбаться почти перестал. Что такое-то? Неужели... - он хитро улыбается - наш ловелас о'Брайли влюбился? Кто она? Я ее знаю?
- Что? - Симус впервые за долгое время проявляет хоть какие-то эмоции в разговоре. - Не говори глупости.
Он целенаправленно смотрит в свою кружку с пивом.
- Ты покраснел! - торжествует Кир. - Давай колись.
- Да ну тебя к такой-то матери, - Симус отворачивается. Глупости какие. Это просто... волнение перед концертом. Да. Именно.

Оставшиеся несколько дней настроение Виктора оставляет желать лучшего.
За день до концерта Симусу все-таки заглядывает в школу. Не то чтобы ему очень хочется, но мама ненавязчиво намекает, что пора бы поиметь совесть. А мама у него умеет убеждать.
Возле шкафчиков он сталкивается с Виктором.
- Привет, - Симус старается вести себя как обычно и улыбаться как обычно. Тот просто долго смотрит на него и отвечает:
- Давно не виделись.
В груди у Симуса что-то ухает куда-то вниз от арктического холода в голосе Виктора.
- Да, давно, - он набирает код на шкафчике, чуть надавливает на дверцу, чтобы открыть. Забирает оттуда учебники. - Извини, дела.
- Да, конечно. Я понимаю, - Виктор улыбается, но как-то... не так, как обычно. Отгораживается дверцей своего шкафа. Симус не уходит, стоит прислонившись плечом к своему, рассматривая его. Виктор захлопывает дверцу, возможно, чуть более сильно, чем нужно. - Что?
- Ничего, - Симус чуть заметно улыбается. - Вот, держи.
Он берет руку Виктора в свою, вкладывает в нее картонный прямоугольник и уходит. Когда Виктор переводит взгляд с его неестественно прямой спины вниз, он видит пригласительный на концерт.
Симус, уходя, сжимает руку, как будто пытаясь удержать в горсти ощущение прикосновения.

В клубе дымно, темно и шумно. И очень тесно - Виктора постоянно то толкают, то пихают, то наступают на ноги.
Он лавирует среди всех этих людей и уже отчаянно жалеет о том, что вообще пришел на концерт. Он не собирался вообще-то. Но Урсулла нашла приглашение в его сумке и почти силой выгнала его из дома.
Пришлось идти.
Он находит место в стороне от сцены, там кондиционер и относительно свежий воздух, да и народа значительно меньше. Здесь его и находит Алекс.
- А ты что тут делаешь? - удивляется Виктор.
- Моя девушка любит подобные мероприятия, - тот улыбается и пожимает плечами. - А вот ты не похож на любителя, да и девушки нет.
- Меня... друг пригласил, - Виктор отводит взгляд, смотрит на часы.
Концерт должен начаться с минуты на минуту.

Концерт вот-вот начнется.
Симус нервно меряет шагами гримерку и мысли его далеки от музыки как никогда. Друзья из группы готовятся к выступлению, их солист раздает последние указания. Симус, не слушая, кивает. Они так много репетировали, что он помнит их все наизусть.
Час икс наступает как-то неожиданно. Он выходит на сцену, берет в руки гитару. Сзади возится Кир, устраиваясь за барабанной установкой. Еще один гитарист стоит с противоположной стороны сцены.
Симусу страшно смотреть в зал.
Кир отбивает ритм на палочках и они начинают играть. Зажигательная мелодия подхватывает зал, голос солиста вписывается в нее идеально. Симус отдает музыке самого себя, сейчас он - важная часть того, что происходит на сцене. Пусть ему не очень весело, но струны сами ложатся под пальцы и он забывается в эйфории концерта и исходящих от зала эмоций.
Они исполняют еще несколько быстрых песен. А потом притухает свет и Ри - их солист - начинает медленно выплетать первые слова баллады. Симус подхватывает их, одновременно проводя по струнам с такой тоской и нежностью, которой сам от себя не ожидает.
В зале зажигаются звездочки огоньков.
Впервые с начала концерта Симус рискует взглянуть на собравшихся зрителей. Их лиц почти не видно в неверном свете зажигалок и только у стен горят тусклые лампы.
В свете одной из них он видит Виктора. Тот стоит, прижавшись спиной к стене и, кажется, не сводит глаз со сцены. На мгновение их взгляды пересекаются, но потом в поле зрения возникает Алекс, который что-то говорит, положив руку на плечо Виктора. Симус поспешно отворачивается.
За этой песней следует небольшой перерыв.

За кулисами Симус подходит к Ри и долго с ним разговаривает. Тот сначала долго отнекивается, но потом машет рукой и, бормоча что-то о влюбленных придурках, уходит менять костюм.
Симус укоризненно смотрит на Кира, тот улыбается во все тридцать два зуба.
- Ну и зачем было все рассказывать, да еще и не правду? - интересуется он.
- Ты просто себя в зеркало не видел, - хмыкает Кир и сбегает под благовидным предлогом - развлекать публику соло на барабане.
Симус качает головой.

Виктор терпеливо ждет, пока музыканты вернутся. Ему уже не хочется уходить, не сейчас по крайней мере.
Первым появляется барабанщик, который долго выстукивает нечто ритмичное, но Виктор думает о своем.
Больше всего в этой группе ему понравилась гитара, пожалуй.
- А сейчас песня о настоящей дружбе, - произносит солист... и отступает от микрофона. К стойке не очень уверенно подходит Симус.
Виктор не сводит глаз со сцены. Он что, будет петь?
- Это разве не Симус? - спрашивает Алекс, тоже глядя на сцену.
- А? - Виктор поворачивает голову. - Да, Симус.
Он уже ничего не слышит, потому что проигрыш заканчивается и о'Брайли начинает петь. У него красивый, пусть и не очень сильный голос. Не такой впечатляющий, как у солиста, но Виктору нравится.
Он почти не разбирает слов, но эмоции проходят по спине мурашками.
Симус откидывает с лица упавшую прядь и кладет руку на микрофон. Их взгляды снова встречаются и Виктор невольно подается вперед.
Он не понимает, что с ним творится.

После концерта он ждет Симуса у заднего входа. Он хочет сказать... он сам не знает, что хочет сказать. Он понимает, что все это ненормально.
Виктор стоит чуть в стороне, а у двери толпятся девушки. Пусть не очень много, но человек пять загораживает дорогу музыкантам. Завязывается оживленная беседа.
- С этим девицами всегда так, - вздыхает кто-то рядом с Виктором. Он оборачивается и видит хорошенькую рыжую девушку. Она не очень довольно наблюдает за сценой у входа, хмуря тонкие светлые брови.
- А ты...
- Сола, - она кивает. - Девушка вооооон того недоразумения, - еще один кивок в сторону барабанщика. - А ты? Тоже кого-то ждешь?
Виктор пристально смотрит сразу на двух девушек, которым улыбается Симус.
- Нет... пожалуй нет, - он отступает назад, но в это время Симус замечает их и направляется в их сторону.
- Привет, Сола, привет, Вик, - он обхватывает их за плечи и тащит за собой, не оставляя возможности вырваться.
- Мы с ребятами собираемся немного отметить, - Симус кажется немного пьяным. Вероятно, еще не сошла эйфория выступления. Он со смехом толкает Солу в объятья Кира и поворачивается к Виктору: - Ты с нами.

Виктор думает, что они поедут в другой клуб, но они едут в паб. Судя по приветственным крикам, музыкантов здесь хорошо знают.
Виктор чувствует себя не в своей тарелке, но Симус шагает рядом, весело болтая о чем-то незначительном и он несколько успокаивается.
- Ты просто обязан попробовать пиво здесь! - на стол перед Виктром опускается кружка с янтарной жидкостью. - Лучшее пиво в Бостоне.
Симус придвигает кружку ближе.
- Попробуй.
- Я не очень люблю, - отвечает Виктор, отодвигаясь.
- Да ладно, - Симус смеется. - Просто попробуй. За наш успех! Верно, ребята?
Их поддерживают криками другие посетители. Приходится выпить. Симус сияющими глазами смотрит за тем, как он делает глоток.
Другие музыканты не обращают на них внимания.
- Ну как? - о'Брайли волнуется так, будто варил это пиво собственноручно.
- Неплохо, - Виктор вынужден это признать, хоть он и не любитель пива. Лицо Симуса так близко, что у него начинаю гореть щеки. или это от выпитого?
За одной кружкой следует другая, за ней следующая. Ирландцы оказываются - или уже просто кажутся? - на редкость гостепиимными ребятами, милыми и компанейскими. За темным следует светлое, за Хеннеси - Гиннес, и все обязательно надо попробовать и выпить до дна, чтобы не обидеть хозяев.
Виктор теряет счет выпитому. Последнее, что он помнит, как они с Симусом, весело хохоча и поддерживая друг друга, выбираются из паба на свежий воздух. Дальше провал.

Утром Симус просыпается от того, что ему тяжело дышать - на животе как будто камень лежит. Он со стоном приподнимает гудящую голову и с таки же стоном падает обратно на подушку, надеясь, что ему все привиделось.
Виктор сладко спит, устроившись головой на его животе, растянувшись поперек кровати. Думать о том, почему на них обоих нет и нитки одежды совершенно не хочется, а воспоминания прорываются как-то очень смутно через туманную завесу.
... вот они вваливются к Виктору домой...
... потом Симус, как более трезвый, помогает пытающемуся не смеяться в голос Виктору подняться в комнату.
Тот цепляется за его плечи и приглушенно смеется в его воротник, щекоча дыханием шею.
... в комнату они "выпадают", споткнувшись на самом пороге. Виктор оказывается сверху. Он долго смотрит Симусу в глаза, а потом толкает ногой дверь.
Та захлопывается.
Темнота.
Еще Симус помнит, как помогал Виктору раздеться, потому что тот никак не мог расстегнуть пуговицы на рубашке, жалуясь, что те уворачиваются. А потом?
Симус не уверен, что хочет вспоминать о том, что случилось потом, но память, враг и друг, упорно подкидывает новые и новые подробности.
Например о том, как на последней пуговице, Виктор подался вперед, прижимаясь к нему всем телом, и крепко поцеловал. О том, как Симус не стал сопротивляться, когда тот повалил его на кровать, стягивая футболку. Как он запутывался пальцами в светлых волосах, как скользили руки по горячей коже. Как он сам, уже вполне самостоятельно, целовал влажные теплые губы с легким привкусом солода.
Кажется, дальше он отключился от переизбытка чувств, потому что дальше ничего вспомнить не смог.
Оно и к лучшему, даже этой малости хватает.
Симусу как никогда в жизни хочется провалится под землю.
   
Виктор просыпается от того, что твердая поверхность под его щекой шевелится. Он поднимает голову и встречается взглядом с Симусом, на чьем животе так удобно провел ночь.
У обоих в глазах одна и та же просьба: скажи, что ничего не было.
Симус чуть приподнимает бровь, Виктор отрицательно качает головой. Он вообще не помнит, чем закончился вчерашний вечер. Точнее помнит, но вчера ему казалось, что это - всего лишь хороший сон. Сегодня обернувшийся кошмаром на яву.
И как ему теперь смотреть в лицо о'Брайли?
Тот, кажется, задается тем же вопросом.
А еще Виктор продолжает упираться руками в постель по бокам от него, а в серых (надо же, как он раньше не заметил?) глазах Симуса плещеться что-то вроде неуверенности. Как будто он мучитльно пытается сообразить, так ли ему было неприятно, как должно быть.
Симус вспоминает все, что чувствовал за эти дни, намеки Кира и собственные мысли. Стоит ли врать себе?
Гитарист, ирландец и просто хороший парень Симус о'Брайли знает, что это не приводит ни к чему хорошему.
Поэтому он приподнимается на кровати, кладет руку на затылок студента по обмену, тайца и просто привлекательного юноши Виктора Ли, и, наплевав на все тормоза, общественное мнение и собственные предрассудки, целует такие мягкие податливые губы.
В конце концов, новички навсегда остаются новичками.
И должны держаться вместе.